Вы помните, какие слова Пушкин вложил в уста Сальери относительно Глюка?
Когда великий Глюк явился и открыл нам новы тайны
Глубокие, пленительные тайны,
Не бросил ли я всё, что прежде знал,
Что так любил, чему так жарко верил
И не пошёл ли бодро вслед за ним?

Сальери трактуется историками литературы как рационалист и скептик, смеющийся над мечтами, предчувствиями, романтическими порывами духа. Словом, он целиком принадлежит XVIII веку. По логике, казалось бы, Глюк - тоже. Ведь Сальери действительно брал уроки у Глюка. Глюк, чтобы помочь Сальери, поставил одну из его опер под своим именем и признался в этом только тогда, когда опера начала пользоваться успехом. Словом, Пушкин ничего не напутал, и Глюка можно было бы целиком отнести к XVIII столетию, пусть как прекраснейшего его представителя, если бы...

Христофор Виллибальд Глюк был блистательно преуспевающим музыкантом, кавалером почётного ордена, пользующимся огромным успехом у высокопоставленной знати. И оперы его принимались, ставились и шли с огромным успехом. Ему было около пятидесяти, этому почтенному, благородному человеку, когда он совершил, с житейской точки зрения, полное безрассудство. В 1862 году он написал и поставил оперу о легендарном греческом музыканте Орфее, укрощавшим своим искусством даже подземных духов. Интересно, что это был уже третий Орфей. Первым, поставленным в 1600 году во Флоренции при дворе Медичи, вообще началась история оперного искусства. День премьеры первого "Орфея" считается днём рождения оперы как таковой. И все эти полтора века она существовала, как искусство исключительно изысканное, аристократическое, придворное. Пытались с этим бороться крупные музыканты того времени, но, практически, безуспешно.

В театре драматическом уже были имена Лопе де Вега, Сервантеса, Шекспира, наконец. То есть, драматический театр эпохи Возрождения уже превратился в самый демократичный и популярный вид искусства, а чопорная опера всё ещё была пустым и пышным "концертом в костюмах", где итальянские кастраты выписывали свои виртуознейшие рулады, приводящие в восторг аристократическую публику. Кто-то должен был взорвать эту напыщенную пустоту. Но, честное слово, никто не предполагал, что это сделает КАВАЛЕР ГЛЮК своим "Орфеем". Похоже, и сам он этого не предполагал. Во всяком случае, сокрушительность своего удара он вряд ли предвидел! Как Колумб, отправившийся искать кратчайший путь в Индию, открыл Америку, так Глюк, решившийся несколько преобразовать итальянскую оперу, ни много ни мало, врубился в следующее столетие, за что и был соответствующе "вознаграждён". На его почтенную голову посыпались такие брань и обвинения, что Кавалер не выдержал и уехал в Париж. Но и туда был "выписан" для ОППОЗИЦИИ итальянец Пиччини. Началась яростная и долгая борьба пиччинистов и глюкистов, из которой Глюк вышел победителем.

Свыше СТА опер написал Глюк, больше ПЯТИДЕСЯТИ из них - сохранились, и всего ПЯТЬ остались жить. ПЯТЬ, начиная с ОРФЕЯ...

Сын богемского лесничего, учившийся прекрасному у самой природы, наблюдавший и постигавший её во всей разумной простоте, он мучительно искал пути воплощения в музыке ТРЁХ ВЕЛИКИХ ПРИНЦИПОВ, каковыми Глюк называл ПРОСТОТУ, ПРАВДУ, ЕСТЕСТВЕННОСТЬ. Он заплатил сполна за обретённую, наконец, ГАРМОНИЮ и вошёл в музыкальную историю Великим Реформатором. Им восхищались и его изучали Бетховен и Берлиоз, Глинка и Мусоргский, он предвосхитил мечты Вагнера о "музыке будущего". И теми жаркими спорами, которые разгорелись в XIX столетии вокруг оперных спектаклей и оперного ЖАНРА (самого значительного в XIX веке), мы тоже обязаны ему. Что ж из того, что оперы его последователей нам сегодня лучше известны и чаще исполняются! Зато Первая вершина - самая трудная! Кто-то должен был её одолеть...